Мастер-класс маэстро Руденко

Сначала мы попали на мастер-класс к ганноверскому профессору Бернду Гётцке. Немец был аэмоционален и монотонен, лицо его — неподвижно, только усы едва шевелились в процессе говорения. Причёсанные тамошние училки тщательно нотировали обрывки указаний, донесенныё невнятным переводчиком. Мы с Женькой, уморившиеся от двухдневных блужданий, с трудом сдерживали приступы зевоты. Тут дверь отворилась, и в сие царство педантичности ввалился мальчик Йован. Длинный, худенький, ручки, ножки — тоненькие, словно у марионетки. В футболке «Juventus», шортах, кроссовочках на босу ногу он, словно вернувшийся с футбольного поля, плюхнулся прямо на пол, под стеночкой, у двери, под выключателем, оказавшись в полнейшей оппозиции ко всем в классе. И рюкзачок кинул рядом. Иного наверняка стошнило бы от такой нарочитой непосредственности, но я в таких делах человек крепкий. Йован был весь явная обаяшка. Куда трудней пришлось, когда он сел за рояль. Уши свернулись. Гётцке и усом не повёл.

В рамках программы Летней академии музыки (так пафосно назывались наши мастер-классы) ежедневно шли концерты на летней сцене («ракушке») в Мариинском парке. Выступали студирующиеся с оркестром эстрадно-симфоническим, лажовым. Там мы встретили расстроенную Владку: она уронила мобилу с четвёртого этажа, что-то отлетело, в общем… Владка угостила нас фруктовым мороженым, а сама ела солёные креветки. И мы вместе слушали, как хорошо играл всеми любимый Серёжа Павлов. Живенько и тоненько.

Мастер-класс москвича Вадима Руденко был великолепен. Руденко играл любую музыку блестяще. С листа. Все восхищались. А нам ещё в Харькове подружка говорила: «Он так над всеми издевается! Не хочу с ним заниматься. Позору не оберёшься!». Ну, не знаю. Лучше уж у Руденко позориться, чем морозиться с Гётцке. Йован, видимо, тоже так подумал. И, на радость зрителям-слушателям, Руденко разнёс его в пух и прах, предварительно предупредив: «Можешь от злости зубами скрежетать». Предлагаю вашему вниманию несколько профессорских шуток по поводу корявой Йовановской игры. «Твоё, гм, длинное тело может извлечь звук и помощнее!», «О, за нами санитары едут!» (просвистела сирена за окном), «Ты изменил звук? С праздником!». Играя душевную и «заоблачную» І-ю часть Шумановского концерта Йован старается; но рождённый Буратиной — всё равно деревянен. Руденко — мечтательно: «А музычка-то — красивая…» На картинке мы видим, как Руденко, выудив 27-ю фальшивую ноту на трёх страницах, говорит: «Слушай, я ж не ассенизатор!» Бедный Йован! Он так смешно репу чухал.